Как мы приехали
Олегу разбудил дед Афанасий. Он тряс его за плечо и говорил:
— Слышь, Олега? Да проснись, тетеря! Слышь... На карбасе экспедиция, снять надоть. Христофорыч ещё в вечере людей ссадил, амуниция разная... — Пётр Христофорович был капитаном китобойца «Добычливый». На баркас, который болтался на рейде, высадил он научную экспедицию. Нужно было доставить её на берег.
Олега лениво сполз с верхней койки, сунул босые ноги в резиновые сапоги, накинул ватник на одно плечо и вышел из барака. Сильный ветер толкнул его назад. Олега пригнулся и шагнул навстречу сырой мгле. Мгла пахла водорослями, а солёные брызги оставляли на губах вкус моря.
Ну и погодка! Моря не видно и берега не видно. Вокруг туман, свищет ветер. Срывает гребни с волн, разбивает на миллиарды капелек и брызжет в глаза. А там, где океан, — гул стоит: «работает накат», как здесь говорят: прибой с грохотом бросает волны на скалы.
Олега вышел из-за угла конторы — сразу ветер рванул с него ватник. Океан заревел в тысячу глоток.
У слипа ждали Олегу рабочие и Аркашка — зав-плавсредствами.
— Где ты пропадал, аспирант! — закричал он на Олегу.
Олегу прозвали аспирантом за интерес к естественным наукам, который он безусловно проявил, с любопытством копаясь в китовых кишках. Каждый орган он называл «по-научному» на тарабарском языке и смешил раздельщиков.
Олега ничего не ответил. Он хоть и прошёлся по ветерку, но толком ещё не проснулся.
На слипе стояла лодка-плоскодонка. Олега бросил в неё ватник. Сел, разобрал весла.
— Давай, — буркнул он.
Рабочие навалились, лодка заскользила по слипу, словно салазки с горы, с плеском врезалась в волны. Брызги рассыпались веером.’
Олега приналёг. Часто-часто начал грести. Момент был ответственный.
Накат сильный, не отгребёшь до большой волны — налетит, перевернёт. Потащит разок-другой по камням и выкинет с поломанными костями. Только зазевайся.
Олега грёб изо всех сил, а с места будто бы и не стронулся — все у самого слипа копошится.
Вдруг видит: из темноты надвинулась волна, словно гора. Сердце его замерло. Она ударила — лодка задрожала, пошла боком-боком. Не смог удержать её Олега, и полетела лодка на берег — хорошо ещё на слип, — с треском бухнулась на скользкий бетон.
Олега вылез из-под неё, потирая бок.
— Один не выгребет. Помогай, Аркадий, — это сказал директор китокомбината. Он был уже тут. Не мог спать хозяин, когда приезжают гости.
— Где куфайка-то? — спросил Олега.
— А на что она тебе. Садись, да не спи! — закричал Аркадий. Он уже сидел на банке.
— Где куфайка-то моя? — меланхолически повторил Олега.
— Утопла, — сказал кто-то спокойно.
— Я на майские её купил...
— Ну, пошли, — приказал директор. — Выдадим тебе другой ватник.
Снова раскатили лодку. Олега шарил глазами по сторонам — искал «куфайку».
Лодка врезалась в волны, словно в масло. Рассекла их. Живо вынесли её две пары весел за пенящийся гребень прибоя. И скоро на берегу потеряли из виду утлую посудину и двух людей на ней, которые удивились бы, если бы им сказали, что они совершают подвиг. Скрылись в вертящейся мгле.
А два человека на баркасе устали ждать. Вымокли до нитки. Одного укачало — шла крупная зыбь. Он прилёг на ящики со склянками, накрылся плащом. Второй с тоской смотрел в сторону, где должен был быть берег. Но не видно было ни огонька, не слышно ни звука, кроме голосов утихающего шторма — плеска волн о баркас, свиста ветра и гремящего где-то поблизости прибоя. Чёрный мрак вокруг да солёные брызги.
Вдруг совсем рядом услышали они голос, — странно так, словно исходил он из самых глубин моря, из серых волн, бегущих нескончаемой чередой.
— Карбас не видать?
— Гдей-то тут. Стоп, не греби... Тише, черт, веслом-то! Фуражку сшиб.
— Шея у тебя больно длинная, Аркашка. На аршин торчит, все под весло попадает — хоть в кабельтове будь. Как ты за провода не цепляешь?
— Ну что мелешь...
— Я критику навожу...
— Ты мне лодку наведи. Где баркас-то?
— Э-эй! — гаркнул кто-то из темноты.
Люди на баркасе вскочили и разом закричали:
— ГОП-ГОП!
— Ого! — ответили им.
Услышали скрип уключин. Вот и лодка.
— Табань!
Развернулась боком. Один из гребцов ухватился за борт баркаса.
— Живые? — спросил он.
Не без приключений нагрузили лодку. Самое трудное было — высадиться на берег. Опять на слип. С носа лодки бросили верёвку, на слипе её подхватили, бегом потянули. Гребцы приналегли. Лодка не кит, но ловко выскочила на мокрый жирный бетон и покатилась вверх по скользкой горке, подгоняемая ударами волн по корме.
Так мы прибыли на остров Итуруп.
— Слышь, Олега? Да проснись, тетеря! Слышь... На карбасе экспедиция, снять надоть. Христофорыч ещё в вечере людей ссадил, амуниция разная... — Пётр Христофорович был капитаном китобойца «Добычливый». На баркас, который болтался на рейде, высадил он научную экспедицию. Нужно было доставить её на берег.
Олега лениво сполз с верхней койки, сунул босые ноги в резиновые сапоги, накинул ватник на одно плечо и вышел из барака. Сильный ветер толкнул его назад. Олега пригнулся и шагнул навстречу сырой мгле. Мгла пахла водорослями, а солёные брызги оставляли на губах вкус моря.
Ну и погодка! Моря не видно и берега не видно. Вокруг туман, свищет ветер. Срывает гребни с волн, разбивает на миллиарды капелек и брызжет в глаза. А там, где океан, — гул стоит: «работает накат», как здесь говорят: прибой с грохотом бросает волны на скалы.
Олега вышел из-за угла конторы — сразу ветер рванул с него ватник. Океан заревел в тысячу глоток.
У слипа ждали Олегу рабочие и Аркашка — зав-плавсредствами.
— Где ты пропадал, аспирант! — закричал он на Олегу.
Олегу прозвали аспирантом за интерес к естественным наукам, который он безусловно проявил, с любопытством копаясь в китовых кишках. Каждый орган он называл «по-научному» на тарабарском языке и смешил раздельщиков.
Олега ничего не ответил. Он хоть и прошёлся по ветерку, но толком ещё не проснулся.
На слипе стояла лодка-плоскодонка. Олега бросил в неё ватник. Сел, разобрал весла.
— Давай, — буркнул он.
Рабочие навалились, лодка заскользила по слипу, словно салазки с горы, с плеском врезалась в волны. Брызги рассыпались веером.’
Олега приналёг. Часто-часто начал грести. Момент был ответственный.
Накат сильный, не отгребёшь до большой волны — налетит, перевернёт. Потащит разок-другой по камням и выкинет с поломанными костями. Только зазевайся.
Олега грёб изо всех сил, а с места будто бы и не стронулся — все у самого слипа копошится.
Вдруг видит: из темноты надвинулась волна, словно гора. Сердце его замерло. Она ударила — лодка задрожала, пошла боком-боком. Не смог удержать её Олега, и полетела лодка на берег — хорошо ещё на слип, — с треском бухнулась на скользкий бетон.
Олега вылез из-под неё, потирая бок.
— Один не выгребет. Помогай, Аркадий, — это сказал директор китокомбината. Он был уже тут. Не мог спать хозяин, когда приезжают гости.
— Где куфайка-то? — спросил Олега.
— А на что она тебе. Садись, да не спи! — закричал Аркадий. Он уже сидел на банке.
— Где куфайка-то моя? — меланхолически повторил Олега.
— Утопла, — сказал кто-то спокойно.
— Я на майские её купил...
— Ну, пошли, — приказал директор. — Выдадим тебе другой ватник.
Снова раскатили лодку. Олега шарил глазами по сторонам — искал «куфайку».
Лодка врезалась в волны, словно в масло. Рассекла их. Живо вынесли её две пары весел за пенящийся гребень прибоя. И скоро на берегу потеряли из виду утлую посудину и двух людей на ней, которые удивились бы, если бы им сказали, что они совершают подвиг. Скрылись в вертящейся мгле.
А два человека на баркасе устали ждать. Вымокли до нитки. Одного укачало — шла крупная зыбь. Он прилёг на ящики со склянками, накрылся плащом. Второй с тоской смотрел в сторону, где должен был быть берег. Но не видно было ни огонька, не слышно ни звука, кроме голосов утихающего шторма — плеска волн о баркас, свиста ветра и гремящего где-то поблизости прибоя. Чёрный мрак вокруг да солёные брызги.
Вдруг совсем рядом услышали они голос, — странно так, словно исходил он из самых глубин моря, из серых волн, бегущих нескончаемой чередой.
— Карбас не видать?
— Гдей-то тут. Стоп, не греби... Тише, черт, веслом-то! Фуражку сшиб.
— Шея у тебя больно длинная, Аркашка. На аршин торчит, все под весло попадает — хоть в кабельтове будь. Как ты за провода не цепляешь?
— Ну что мелешь...
— Я критику навожу...
— Ты мне лодку наведи. Где баркас-то?
— Э-эй! — гаркнул кто-то из темноты.
Люди на баркасе вскочили и разом закричали:
— ГОП-ГОП!
— Ого! — ответили им.
Услышали скрип уключин. Вот и лодка.
— Табань!
Развернулась боком. Один из гребцов ухватился за борт баркаса.
— Живые? — спросил он.
Не без приключений нагрузили лодку. Самое трудное было — высадиться на берег. Опять на слип. С носа лодки бросили верёвку, на слипе её подхватили, бегом потянули. Гребцы приналегли. Лодка не кит, но ловко выскочила на мокрый жирный бетон и покатилась вверх по скользкой горке, подгоняемая ударами волн по корме.
Так мы прибыли на остров Итуруп.